Плохой день. очень-очень плохой день. Честно говоря, у Грете достаточно редко бывают плохие дни, по причине хотя бы того, что жизнь её не наполнена какими-либо событиями. Привычный маршрут от дома до мастерской(порой кафе) не содержал в себе ничего даже приблизительно напоминающего приключения. Плохим этот день стал лишь из-за того, что частенько неаккуратная Грете уронила банку с краской на пол, и, соответственно, этой краски лишилась. Руки, джинсы, пол теперь окрашивали ярко-фиолетовые пятна, не желавшие отмываться обычной водой.
И вот, теперь Грете, заляпанная краской, без какого-либо желания рисовать и вообще что-либо делать, неспешно идёт домой. К слову, а зачем спешить-то? Ведь единственное, сглаживающее этот противной день - погода. Не стужа, но и не жара, самая оптимальная температура для организма Грете, тело которой так и радовалось холодной свежести зимы.

Эй, милая, твои проблемы такие пустые. Они даже не затрагивают твоё существо, не искажают его, как настоящие, взрослые проблемы. Мне кажется, ты совсем ещё ребёнок и не знаешь настоящих проблем - тех, меняющих человеческую душу, выворачивающих её в самые невероятные формы. Милая, ты ещё совсем девочка.
Так и есть. Эти слова, сказанные когда-то давно дядей. до сих пор напоминают норвежке о том, что все её проблемы - чушь, какой бы дорогой краска не была и как бы трудно она не отстирывалась. Пожалуй, у неё ещё не было тех проблем, о которых говорил Бьёрнар. Никогда.  Эти слова нельзя воспринимать как поддержу, лишь как факт, как напоминание. И плохое начнётся только с того момента, когда ты поймёшь: чёрт, да мои проблемы наконец коснулись моего сознания и мне уже не отвертеться!

Мысли, такие горячие, разливались в Грете, заполняя пространство перед глазами. Однажды она так врезалась в столб, задумавшись о том, как хорошо было бы завести кота. Девушка уже и не помнит, как думала о чём-то по-настоящему серьёзном. Последнее время все мысли о Эрике и его болезни растворялись как-то сами собой, не успев даже по-настоящему зародиться(не дело ли это рук Даниэля и его суггестии?). Это, к слову, напрягало Грете, и ощущение того, что кто-то копается в твоих мыслях, не покидала её уже давно. И вот, пока Даниэля нет, она снова заставила себя окунуться в настоящее и вспомнить о семье, оставшейся в холодной Норвегии. И только-только в мозгу сложились ярко-красные слова "Эрик болен туберкулёзом...", как что-то врезалось в Грете.

По телу будто пробежала сотня электрических зарядов, коснувшись каждой клеточки, обжигая её. И всё эти импульсы распространялись от руки, которую будто объяло огнём. Грете, с рождения боявшаяся обжечься, никогда бы и не подумала, что это случится сейчас и из-за того, что она врежется в женщину, управляющую пирофакелизом. Единственное, что чувствовала Хорде - жжение, невыносимое жжение в руке до самого локтя и паника, накатывающая, как цунами, паника, покрывающая все мысли и все планы своей огромной волной. Грете и не заметила, как оказалась на асфальте, её волновало лишь то, что произошло с её рукой и почему боль не хочет отпускать её. Она не была похожа на боль от удара или царапины, это была какая-то особая боль, жгучая, будто бы кислотой облили. Грете рывком подняла свою руку до уровня глаз, и... Отрубилась. Да, просто отрубилась от одного вида обожжённой(пускай и не так сильно) кожи.

Одно её сильное покраснение(не от холода, разумеется) приводит Грете в ужас, а о всяких волдырях после ожогов и речи быть не может. Она не успела разобрать, если ли у неё волдыри или нет, она заметила лишь ярко-красную, покрасневшую, стянутую кожу и ей этого хватило, чтобы потерять сознание. К слову, обожжена была не только рука, но и небольшая часть одежды в месте столкновения. В некоторых местах появились прожжённые дырки или потемнения, постепенно сворачивавшаяся ткань, но ничего серьёзного. Лишь девушка без сознания с небольшим ожогом, панически боявшаяся этих самых ожогов и немного жареной одежды. Неприятная ситуация, правда?

Отредактировано Grete Horde (2014-01-23 13:53:42)

В хорошо освещённом и неплохо уставленном кабинете на чудном кожаном кресле сидел Даниэль, скрестив ноги и сложив руки в замок. Чуть-чуть насмешливо улыбаясь, он смотрел на сидящую напротив девочку лет 15ти с гипсом на руке.
- Да-да, точно. Посмотрим... Менархе в каком возрасте?
- Но... Это может иметь отношение к руке? Бровь девочки полезла вверх.
- Кто тут врач? Гибсон осуждающе покачал головой в стиле "не тяните кота за хвост". На самом деле никто тут не врач. Только маленькая глупая девочка, упавшая с лестницы, и интерн, конкретно сегодня заменяющий терапевта. Хотя звание врача - всего лишь вопрос формальности.
- Тринадцать. Девочка покраснела и отвела взгляд.
- Хорошо, хорошо... - Испытывая истинное наслаждение, британец почиркал что-то в блокноте.
Солнечный свет падал на спину мужчины, а тень от него отбрасывалась на девочку. Она могла различить черты его лица, но они были весьма размытыми. Думаете, это просто так? Вовсе нет. Можно было и лампу включить. На деле будущему доктору так больше нравилось. Несколько секунд смеривая взглядом девчушку, псионик думал, как бы ещё помучать человека, которому можно назначить стандартное лечение уже после прочтения книжки.
- Вас толкнули, правда? С лица Дана исчезла усмешка.
- Обычно падать с лестницы помогают. Весьма опасная штука. Небольшой толчок со спины - и равновесие потеряно. Именно поэтому я предпочитаю лифты.
- Я... Что? Небольшой испуг, неожиданность и проступающая паника. Такие люди, как она, не хотят признавать своих ошибок, особенно настолько очевидных ошибок. Впрочем, их вообще мало кто в состоянии признать. Человек по своей природе слишком горд для этого.
- Успокойтесь. Я же врач. Последние слова прозвучали как общеизвестная истина. - Мне можно доверять. К тому же, необходимо узнать угол падения. Ложь. Ничего ему не нужно было узнавать. Вкололи обезболивающее - наложили гипс - назначили реабилитацию. Первое и последнее по ситуации можно убирать. Просто человек, сидящий в чудном кресле, занимающий прекрасный кабинет платной клиники, любил чувствовать себя королём ситуации. Получать чужие секреты, даже если они нужны ему только для ощущения, которое приходит, когда понимаешь, что ты знаешь всё, а о тебе - ничего.
- Да... Мы с парнем... Поссорились... И он... Пациентка поднесла платок к глазам, отвернувшись. О да, в этом возрасте маленькие наивные создания слишком сильно переживают расставания со своими недельными бойфрендами. Для полного комплекта ему должно быть лет 19. Усилием воли подавив смешок, Даниэль начал обдумывать следующий вопрос. Нужен рост толкающего для определения угла? Чушь, конечно, но малолетняя дурочка проглотит.
- Послу... Внезапный звонок прервал слова англичанина. Гитарное соло заставило девочку недоумённо перевести взгляд на серьёзного доктора. Быстро сбросив неизвестный номер, (кажется, свидетели Иеговы теперь не только по квартирам ходят) Дан продолжил:
- Этот пар...
Теперь сигнал смс. Да что там такого?! Мужчина фыркнул. Отвлекли на самом важном моменте. Ещё немного и он бы уже рассказывал незатейливой пациентке, что не стоит заводить серьёзные отношения в 15, тем более с людьми на несколько лет старше тебя. Выйдя за дверь, он бросил сидящей "жди" и открыл сообщение.
Текст в сжатом виде отразился в зрачках читающего. Всякий намёк на улыбку пропал, осталась лишь целеустремлённость. Брови сошлись над переносицей. Внутреннее мозговое кровотечение? Солнечный удар? Приступ гипертонии? Окончание инкубационного периода чего-то посерьёзнее? Сценарии пробегали в голове во время бега через коридор. На секунду заглянув в кладовку, он захватил нашатырь, а на ресепшене бросил медсестре, чтобы позвонила в государственную поликлинику и вызвала неотложку по адресу из смс. Он же не настолько самоуверен, чтобы полагаться на одного себя в лечении внутреннего мозгового кровотечения.
Вот и мотоцикл. Пара секунд ушли на то, чтобы найти ключи и завести машину. Педаль газа и... Поехали. Мотоцикл стартовал слишком быстро, пожалуй, и помчался по переулкам. Внутри растекалось чувство тревоги и гнева, боязнь потерять... Начинали возникать образы Грете, лежащей на земле с распущенными волосами, слипшимися от темноватой крови. Остекленевшие глаза, раскрытый в неверии рот, будто пытающийся сказать "как?!". Но скорость поглощала это. Давно известный факт - спешка и быстрая езда притупляют любое неприятное чувство. Пролетающие мимо очертания узких улочек сливались в единый поток, смешавшую красочную линию, окружающую со всех сторон. Гнев начинал подниматься изнутри, вытесняя всё остальное. Будто красную краску случайно пролили на рисунок. А кто виноват? Кто заразил? Может, кто-то её задел? Точно... В это время она возвращается с работы. Автокатастрофа? Последний поворот. Слегка занесло. Торможение. Машины скорой помощи нет - значит, он успел раньше. Оно и неудивительно - переулками ехать гораздо меньше, даже если на обычной дороге тебя пропускают.
Мужчина быстро вбежал вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через 3 ступеньки. Нужный этаж. Эта квартира. Стук в дверь. Стук, правда, получился таким, будто дверь пытались выломать. А, может, и вправду пытались?

Отредактировано Daniel Gibson (2014-01-25 13:54:03)

В дверях стояла довольно симпатичная женщина - карие волосы примерно до груди, зелёные глаза, тонкие брови насыщенного чёрного (подкрасила, явно подкрасила), аккуратные губы, щёки и лоб почти в идеальной пропорции, фигура тоже неплоха... В любой другой ситуации Дан увидел бы в ней неплохие задатки модели, но сейчас она была всего лишь преградой. Окинув незнакомку беглым взглядом, мужчина перебил собеседницу (примерно после "здравствуйте"), довольно грубо оттолкнул её с прохода и чётко, но быстро проговорил:
- Заткнись. С тобой потом разберёмся.
Накинуться на неизвестную мешало в основном только то, что в какой-то комнате лежала Грете. Сейчас на ней концентрировались все мысли, как в художественной перспективе все линии сходятся в одной точке. Эмоции внутри преображались в образы и действия - образы рушащегося мира и действия спешки. Англичанин вошёл в комнату и увидел девушку, лежащую на кровати.
Её лицо было идеально. Все эти внешние недостатки вроде слишком большого лба превращались в достоинства после того, как внутренний мир проектировался на внешний. Иногда случается так, что человек нравится слишком сильно. Когда ты понимаешь, что он слишком много хорошего сделал, слишком много помогал и слишком много значит, становится невозможно замечать недостатки. Они стираются как-то подсознательно, просто перестают существовать. Так рождаются боги и богини.
Её лицо было идеально. Оно было входом в безупречный мир сияния, теплоты и радости. Каждый взгляд на её лицо по ниточкам воскрешал в голове образ цветущей рощи, пляжа или ночной австралийской пустыни... Каждый вздох был дуновением ветра в этом идеальном мире счастья, где можно было почувствовать прикосновение, насладиться близостью и утопать, утопать в сладкой бездне чувств, застилающей глаза нежностью, уверенностью, поддержкой, добротой... Можно было снова вздрагивать, ощущая, как мягкая кожа её пальцев проходит по щекам.
Мужчина быстро сел рядом, достав кусок ваты и нашатырь. Резким движением поднёс препарат к её носу. Против разных падений с лестницы или нервных срывов помогает на ура. Должно сработать. Должно. - Зачем эти уверения? Она же тут. Нет никаких следов травм или повреждений головы, только небольшой ожог. Пальцы британца коснулись её запястья, нащупывая пульс. Слабоват - признак слабости. Лицо бледное. Впрочем, оно всегда бледное. Будто мраморное. Снова передел недостатка в достоинство?
Пальцы плавно путешествовали от запястья к локтю. Эта упругая и нежная кожа действовала как электричество, когда касалась тела Гибсона. В то время, когда он думал о суициде из-за неудачного применения способности, эти прикосновения вдыхали жизнь в холодное, дрожащее тело. Даже в воображаемом мире прикосновения были слишком жаркими, слишком неожиданными, вливая в тело новые потоки единения, согревающие всё тело ещё целыми неделями.
Ладонь поднималась до головы, осторожно пробуя на ощупь локоны, как пробуют маленькими глотками дорогое вино. Её лицо не было просто лицом, так же как она не была просто человеком. С людьми в жизни происходят встречи и расставания, дружеские ссоры и дружеский секс, а она была не для этого. Не для Земли. С ней невозможно было устоять на почве - она подхватывала тебя и уносила ввысь, ближе к небу, чтобы насладиться чем-то новым, чем-то совершенно непохожим на то, что было раньше, чем-то вечным и существующим вне всего того, что было раньше, в какой-то совершенно иной плоскости. Если другие могли "бросить" свою подружку из-за обиды и найти другую, то Даниэль не мог, потому что другой такой просто не было и не могло быть в принципе.
Его ладони, движущиеся с равной скоростью по рукам возлюбленной, встретились за её головой, скрепившись там и плавно поднимая голову девушки. Эти закрытые глаза не могли закрыться навсегда. Он никогда не смог бы смотреть в них, не пылающих жизнью. Эти руки не могли лежать, как куски холодного пластика. Воображение услужливо подсунуло картину Грете, открывающую глаза и смеющуюся в лицо англичанина.
- Давай же
Шёпот едва долетел до её ушей. Плавно приблизившись к лицу норвежки, Дан скрепил их губы в поцелуе. Мышцы напряглись и руки, обвивающие и поддерживающие её голову, стали крепче прижимать её. Пожалуйста, не заставляй меня ждать больше

Отредактировано Daniel Gibson (2014-01-25 21:26:05)

Комната плыла. Грете выдохнула и закрыла глаза, поддавшись словам Даниэля. Они окатили разум, как тёплая большая волна,  потушив все сильные огоньки эмоций, ранее вспыхнувшие в сознании. Ей больше не хотелось рвать свою кожу, в надежде избавиться от ожога. Она не хотела ни плакать, ни кричать, лишь спать. Мысли текли медленно, тянулись, как мёд. ей казалось, что мир на секунду остановился, даже вдох был длинною в минуту. Грете почти не чувствовала покалывания в руке, как и не чувствовала касаний Даниэля, не чувствовала дивана под собой, она будто парила в воздухе, не соприкасаясь ни с чем. Да, его способность  -  по-настоящему сильное оружие, заставляющее мозг превратиться в какую-то непонятную массу, отдалённо напоминавшую творог. Грете моргала, но темнота, казалось, накрывала...
- Хватит. - Время стало течь быстрее, мысли ускорились и, увы, усилилась боль в руке, ошпарив сонное сознание девушки. Она дёрнулась, но крепки мужские руки не дали ей подняться и даже взглянуть на ожёг. Впрочем, Грете и сама понимала: видеть это больше не стоит. Закусив от боли губу, Хорде разглядывала потолок, шепча про себя о том, какая она дура. И правда же, последняя дура, поддавшаяся мимолётному стремлению, покалечившая сама себя.
-Извини меня. - Стыд, такой же сильный, как и боль в руке, накрыл девушку. Ей было стыдно за своё поведение, за то, что она заставила Даниэля волноваться и за то, что не смогла справится с собой. И кто знает, что было бы, не будь его рядом.
Сознание постепенно отходило от способности парня, мысли возвращались в нормальный темп и не было этого противного давления изнутри, наоборот, лишь какая-то пустота, по которой, будто кислота, разливалась боль. Теперь самое главное - не смотреть на изуродованное запястье.
Грете стало страшно. Никогда в жизни у неё ещё не было приступов истерики, паники или чего-то подобного. Ей стало страшно за то, что она не в силах контролировать всю себя, за то, что это может повториться и за то, что в этот момент Дан, возможно, не будет рядом. Этот страх наполнял её, как пустую склянку, страх за своё состояние и состояние других. Такие люди сидят в психушке, разве нет?
Ей резко захотелось подняться и прижаться к Дану, да так прижаться, чтобы можно было скрыться в ткани его рубашки от всего, что происходит вокруг. Чтобы можно было раствориться в нём, в его тепле и спокойствии, взять хотя бы чуточку его уверенности... Типично для женщины - ждать от мужчины защиты и стремиться спрятаться за него. Свой личный защитник, свой рыцарь, в который раз спасший её от неприятностей.
Но она не могла обнять его.
Она вообще ничего не могла, лишь лежать, смотреть в потолок и тихо шептать:
-Извини, извини, извини, извини...
Она и представить не могла, что чувствовал в эти минуты её любимый. Разрывался ли от ярости, или тихо пугался, глядя на свою почти невесту? Грете не хотела об этом думать. Не хотела она думать и обо всём том, что произошло за эти чёртовы часы. Наверное, она всё раздувает. Как всегда.
И тут в голове пронёсся вопрос:  а как так получилось? Как получилось что, столкнувшись, Грете обожглась? Взгляд перенёсся на женщину в проходе и стал пытливо скользить по ней, пытаясь узнать хоть что-то о ней, и, возможно о её способности. Дедуктивным методом, как Шерлок, Грете вглядывалась в каждую прядь её волос, в кожу на руках, в лицо, и, увы... ничего.

Чувство, которое дарит Суггестия, не сравнимо ни с чем. С того самого момента, как он применил её впервые, стало ясно, что без неё жизнь больше не станет красочной. Как будто привычный мир раздвинулся, увеличился в объёме, нагрелся, разбил привычные рамки и вылетел с бешеной скоростью за их пределы, распространяясь всё дальше и дальше в бесконечной пляске цветов и вкусов, покоряя просторы космоса и Вселенной, становясь больше, чем был, больше, чем ему суждено было быть, больше, чем сама Вселенная...
Это чувство растекалось по жилам, приходило в каждый орган, в каждый пальчик, в каждую клеточку тела, разнося живительный нектар в самые отдалённые уголки нового мира - нового мира, которым стал Даниэль Гибсон. В этом мире всё было идеально. По любимой зелёной травке бегали персидские и короткошёрстые кошки, на цветущих деревьях сидели белки, лазурное небо светило ровно с той силой, с какой ему этого хотелось. Если он хотел, трава становилась водой, вокруг на многие-многие километры простирался солёный океан, своим шумом умиротворяя, успокаивая его душу. И шумел он только для него.
Если он хотел, он мог махнуть рукой и заморозить весь этот ничтожный океан, покрыть все эти километры коркой льда в одно мгновение и силой одной лишь своей мысли. Снежинки танцевали вальс, снегири пели свои песни, ветер играл на скрипке, даря ему свою музыку, вечную музыку, которая всегда была и всегда будет. Ветер дарил её ему, потому что он так хотел и потому, что никто больше не мог впитать всю глубину, всю силу этих чарующих звуков.
Иногда он хотел, чтобы в этом мире появлялось зеркало. И тогда он видел себя. Снисходительно улыбался, мысленно зарисовывая идеальные черты лица, положение каждого волоска на голове, пытаясь передать игру бликов и оттенков глаз - тех самых ворот в бесконечность, какой мнил он свою душу. О, как прекрасно было ощущать ту живительную струю ощущений, приливающих в кровь, когда голос наполнялся инородной энергией чёрного дождя! Настолько прекрасно, что мир, предстающий перед глазами англичанина после её применения, сливался с настоящим. Точнее, настоящий замещался им.
- Могу ли я еще чем-нибудь помочь?
На побережье летнего океана стояла русалка, волосы её закрывали склонённое лицо, и его не было видно. Но это не её решение. Он захотел этого. Он - перекрёсток миров, существо, призванное войти в каждый из них и навести там порядок, ведь только он знает, только он сможет сделать это. Он был выше простых людей всегда, и даже до того, как какой-то дождь коснулся его головы. Все они, все их жалкие миры не могут противиться его натиску, потому что он сильнее, потому что он лучше, потому что он способнее, потому что он...
-Извини, извини, извини, извини...
Небольшое мотание головой, и мир испарился. Настоящее обрушилось, как снег на голову. Перед тобой диван, а на нём девушка, которую ты любишь, в полуистеричном состоянии. Бодрит? Бодрит - мысленно ответил сам себе Гибсон, принимая из рук хозяйки квартиры необходимый медицинский скарб. Небольшой полукруг йода вокруг основной повреждённой части, стерильная повязка в центре... Руки работали сами собой, а мозг не хотел прощаться с работой - символы возникали снова и снова, формируя новый мир.
Вода падала сверху, освежая и отгоняя прочие мысли. Мир одного человека рушился, уходил. Разве это его мир? Она уже давно доказала, что тот мир не способен завладеть им. Стало видно, откуда идёт падающая вода - это всего лишь водопад. Приятный шум... Шум воды ни с чем больше не сравнить. На его руках была она. Чувствовать тепло этого тела было по-настоящему прекрасно. Вот она, живая... Эта душа имеет свои очертания, каждое сказанное ей слово преображается в маленькую клеточку и составляет этот образ, невероятно красивый образ, источающий тепло - каждая её улыбка грела так, как не греет и тысяча солнц. Не волнуйся. Я сделаю так, что ты ничего не почувствуешь. Сделаю так, чтобы ты забыла об этой маленькой травме. Лёжа на постели, ты будешь видеть меня каждый день и каждую секунду, если захочешь. Просто дай мне насладиться твоей улыбкой и весь мир будет только наш. Слова пронеслись эхом в воображаемом мире, пытаясь хоть как-то передать ту нежность, которую она вызывала. Дан плавно ступил с ней в небольшой бассейн вокруг водопада и осторожно опустился в воду, бережно держа её на руках. Каждая вещь в этом мире - символ. А водопад - символ того чувства, которое бьёт в нём ручьём с тех пор, как они встретились в Норвегии. Может, хотя бы оно сможет ослабить боль ожога?
- Грете. Та дэ мэ ро. Яй скаль варэ мэ ду альтид о дю скаль глемме альт сом. Яй лёфте.
Слова на родном языке всегда лучше усваиваются. Будущий хирург одобряюще улыбнулся, глядя ей в глаза. Затем повернулся к незнакомке и бросил, вставая:
- Отойдём на секунду.
Когда они скрылись за дверью, англичанин протянул ей руку:
- Совсем забыл представиться. Даниэль Гибсон, парень девушки, которой ты помогла.
Довольно дружелюбно звучит, разве нет? Как только женщина приняла рукопожатие, британец сжал её руку с максимальной силой. Лёгкий намёк на улыбку и дымка благодарности в глазах исчезли, брови сошлись над переносицей, губы стали сухими, будто он - шестидесятилетний учитель математики.
- Ты умеешь управлять огнём, не так ли? И это ты обожгла её, а потом даже не удосужилась позвонить в скорую. Позвонила сразу же мне. Первой помощи не было, пошли трещины. Ты сделала это, чтобы заманить нас обоих сюда? Ты из ТОЙ организации?
Голос звучал не так, как раньше. Громкость звука постоянно была одной и той же, поменялся только тембр - теперь звучали холодные, расчётливые нотки. Вся эта ситуация показалась ему странной с самого начала. Какие были основания у Даниэля бояться таинственного спецотряда? Собственно, значительные. Довольно много людей "пострадали" от его способности, и, хотя с возникновением слухов он прекратил бурную деятельность, эти настырные дамы и джентльмены вполне могли найти нужную информацию. И если они это сделали, лучше захватить заложника, а сделать это легче всего после разочарования. Сейчас она думает, что Гибсон - импульсивный болван, потому и расслабилась, а сим грех не воспользоваться.

Отредактировано Daniel Gibson (2014-02-07 00:58:23)